Здесь курят. Страница 2
– Мурад, как вы помните, вбил себе в голову, что курение недопустимо, и поставил курильщиков вне закона, и сам, переодеваясь простым турком, выходил по ночам в Стамбул и бродил по улицам, изображая никотиновое голодание и умоляя продать ему немного табаку. А когда кто-то проникался к нему жалостью и давал покурить, Мурад – шарах! – сносил ему голову прямо на месте. И оставлял тело разлагаться на улице. «ПРЕДУПРЕЖДАЕМ: продажа табака Мураду IV может быть опасной для Вашего здоровья». – Ник решил, что пора закругляться. – Мне хочется думать, что мы как нация далеко ушли от дней массовых казней за преступление, состоящее в стремлении следовать нашим собственным понятиям о счастье.
После столь удачного уподобления действий современных противников курения погромным подвигам кровожадного турка семнадцатого столетия Ник мог позволить себе удалиться, испытывая удовлетворение оттого, что ему удалось отбить у этой орды несколько дюймов территории. Не бог весть какой плацдарм, но в этой войне и его захват сходил за большую победу.
Глава 1
Когда Ник вернулся к себе в контору, на лотке с биркой «Пока вас не было» его ожидала пухлая стопка розовых листков. Академия размещалась в одном из любопытнейших зданий К-стрит – десятиэтажном, с атриумом посередке, в который выходили увитые плющом балконы. Общее впечатление оставалось словно бы от вывернутых наизнанку Висячих садов Вавилона. На первом этаже огромный неодекоклассический фонтан извергал и сразу же усмирял плещущий поток белого шума. Академия табачных исследований обосновалась в трех верхних этажах. Нику, занимавшему в АТИ – или Академии, как по требованию БР обязаны были называть ее сотрудники, – пост старшего вице-президента по связям с общественностью, полагался по чину внешний угловой офис, но он предпочел внутренний, и тоже угловой, потому что любил звук текущей воды. К тому же здесь он мог оставлять дверь открытой, чтобы сквозь нее выносило в портик табачный дым. Даже курильщикам следует заботиться о хорошей вентиляции.
Он пролистал пачку розоватых узких листков, дожидавшихся его на стойке приемной. «Си-би-эс ждет нашей реакции на призыв ГВ запретить размещение рекламы табака вдоль шоссейных дорог». Эй-би-си, Эн-би-си, Си-эн-эн и т. д. и т. п. – все они ждут того же, за исключением «Ю-Эс-Эй тудей», которому требуется наша реакция на завтрашнюю статью в «Медицинском журнале Новой Англии», содержащую заключение медицинской науки насчет того, что курение, помимо прочего, ведет к некоей «болезни Бюргера» – расстройству системы кровообращения, чреватому ампутацией всех конечностей до единой. «Хоть бы раз, – подумал Ник, – вернуться в офис и обнаружить что-нибудь отличное от обвинений в новых жутких болезнях».
– Вам мать звонила, – протягивая ему последний листок, сказала Морин, секретарша, ведающая приемом посетителей и ответами на звонки. – Доброе утро, – тут же прощебетала она в телефон, после чего выдохнула клуб дыма и закашлялась. То был не грациозный, прочищающий горло кашелек, но взревы легочного бульдозера. – Академия – агрр! – табачных – кхаа! – исследований.
Ник давно уже задавался вопросом: такой л и уж плюс для них телефонистка, не способная выговорить «алло» без бронхиальных судорог?
Морин ему нравилась. Может быть, сказать ей, чтобы не кашляла в присутствии БР? За последние шесть месяцев у нас и так слетело немало голов. Теперь тут правил Мурад IV.
Войдя в кабинет, Ник стянул с себя новую спортивную куртку от Пола Стюарта и повесил ее на дверь. Одна из хороших сторон смены руководства Академией состояла во введении новых правил по части одежды. Появившись в Академии, БР первым делом созвал всех сотрудников отдела по связям с общественностью, которым приходилось появляться перед телекамерами, и объявил, что не желает, чтобы они выглядели как орава задрипанных бомжей с К-стрит. «Часть нашей проблемы, – сказал он, – состоит в том, что табак утратил сексуальную привлекательность». Он хочет, сказал БР, чтобы его сотрудники выглядели, как люди с рекламной картинки, а не как жмотье, прибарахлившееся на распродаже универмага «Джей-Си Пенни» в День рождения Вашингтона. После чего он выдал каждому по пять тысяч долларов на покупку одежды, и каждый, уходя с того совещания, думал: «Вот это босс!» Половина из них, вернувшись к своим столам, обнаружила уведомление об увольнении.
Ник взглянул на собственный стол и нахмурился. Черт знает что! Он не педант, он готов мириться с определенным беспорядком, но ему вовсе не хочется становиться мусорным ящиком, которым пользуется кто ни попадя. Он уже объяснил это Дженнет, и та с обычной своей серьезностью заверила Ника, что все поняла, – но, тем не менее, продолжает использовать его письменный стол как компостную яму. Сложность состояла в том, что хотя Дженнет как сотрудница отдела по связям с общественностью формально подчинялась Нику, однако, с другой стороны, БР притащил ее с собой из Ассоциации автоматической торговли, причем и он и она явно души друг в друге не чаяли. Странно, но вела себя Дженнет так, будто Ник и есть ее настоящий босс – высшая, низшая и какая угодно инстанция. Она свалила на его стол пять пачек отчетов АООС о пассивном курении, все с пометками «Срочно». Ник коллекционировал ножи. Так Дженнет уложила поверх одной из пачек принадлежащий ему кинжал в кожаных ножнах, с каким племя масаи охотится на кабанов. Не издевка ли это, закамуфлированная под аккуратность?
Позвонила его секретарша Гэзел: БР просил передать, что желает увидеть Ника, как только тот вернется с «Чистых легких». Ник решил, что сразу к БР не пойдет. Сделает несколько звонков, а уж после отправится отчитываться перед начальством. Вот так. И Ник ощутил облегчение, просто-таки раздулся от ощущения собственной независимости.
Через несколько минут Гэзел, словно прочитав его мысли, позвонила опять:
– Ник, БР сказал – как только ты вернешься. Гэзел, хорошенькая черная мать-одиночка, только-только разменявшая четвертый десяток, вертела Ником как хотела, поскольку Ник, выросший в доме, которым заправляла черная служанка старой выучки, смиренно выслушивал любой сделанный негритянкой выговор.
– Да, Гэзел, – кисло ответил он, даже этим изрядно перенапрягши свою способность к сопротивлению. Он понимал, что происходит в ее умной головке: Гэзел знала, что Дженнет нацелилась на его место и что ее, Гэзел, работа зависит от того, сохранит ли Ник свою. И все же он не позволит секретарше помыкать им. Утро выдалось тяжелое, ему необходимо отдышаться. С обрамленной серебром фотографии на него смотрел двенадцатилетний Джой. Долгое время Джой смотрел на кушетку, стоявшую напротив стола, но в один прекрасный день репортерша из журнала «Здоровье Америки» – интервью с ней вовсе не обещало благосклонной рекламы, однако приходится давать и такие, иначе эти ублюдки просто объявят, будто табачное лобби не желает с ними разговаривать, – так вот, эта баба приметила фотографию и самым любезным тоном спросила: «Ой, это ваш сын?"| Ник просиял, как и положено гордому своим отпрыском папочке, и подтвердил ее догадку, после чего она ему вмазала: „И как он относится к вашей пропаганде курения среди несовершеннолетних?“ С того дня портрет Джоя от кушетки отвернулся.
Ник потратил немало времени, обдумывая психологическую тональность убранства своего кабинета. Над его письменным столом висел большой плакат, гласивший: «Курение есть основная причина существования нашей статистики». Фразу эту он услышал от одного из адвокатов юридической компании «Смут и Хокинг» из Омахи, которая вела большую часть дел по искам, предъявляемым табачным компаниям людьми, которые всю жизнь прикуривали одну сигарету от другой, а, обнаружив, что умирают от рака легких, решали, что им причитается компенсация. Над кушеткой красовались оригиналы двух рекламных объявлений из журналов сороковых и пятидесятых годов. Первое изображало старомодного доктора из тех, что, получив вызов, выезжали к пациентам домой и даже пробивались сквозь пургу, дабы принять роды. Улыбающийся доктор протягивал пачку «Лаки» с таким выражением, словно это не сигареты, а спасительная упаковка эритромицина. «20 679* врачей утверждают: от „Лаки“ не так першит в горле», – сообщала подпись. Звездочка указывала, что врачей этих действительно пересчитала самая настоящая, специализирующаяся на сборе статистики фирма. Насколько легче было работать, когда медицина стояла на твоей стороне!